Баку, 26 февраля, АЗЕРТАДЖ

«Сейчас я в возрасте своего отца, когда потерял его. У меня трое детей, четверо внуков. Я назвал одну из своих дочерей в честь матери. Скоро у меня родится еще один внук, хочу назвать его в честь отца. Может быть хоть так удастся продлить скоропостижно оборванную судьбу моих родителей...».

Вспоминая ужас Ходжалинских событий, мой собеседник Видади Гусейнов то и дело ёжится и вздрагивает. Он - один из свидетелей кровавой февральской ночи 1992 года.

«Наш дом находился в местечке, называемым Дашбулаг. Мы с семьей занимались хозяйством, содержали скот. В тот вечер я выпас животных, загнал их в хлев и отправился на свой пост. К тому времени стрельба стала для нас обыденным явлением. К вечеру 26 февраля мир словно рухнул. Армяне в Ханкенди, Аскеране, Норагюхе и других местах в окрестностях Ходжалы, казалось, только и ждали подходящего момента. Вдруг начался массированный обстрел города. Жители стали спешно покидать дома, спасая свои жизни, отовсюду доносились плач и крики. Мой пост находился вдали от нашего дома. Чувствовалось, что выстрелы приближаются, вооруженные армяне надвигались на город. Ходжалинцы поспешили к берегу реки Гаргарчай. Я кинулся искать своего отца. Расспрашивал тех, кто собирался переправиться через реку, но никто не видел его. Может он был среди тех, кто пересек реку в числе первых, может среди последних. Я бежал, искал, расспрашивал о своих родных», - говорит Видади Гусейнов с тоской в глазах.

Вспоминая кровавые события в Ходжалы, В.Гусейнов рассказывает, что обморозил два пальца ноги, когда переправлялся через реку Гаргарчай. Вымокший, на снегу, под градом пуль армянских боевиков я кое-как примкнул к группе ходжалинцев, направлявшихся в Агдам. Два дня я шел по лесу с обмороженными ногами. Армяне подстерегали нас на каждом шагу. Голодные, уставшие люди, выбившись из сил, падали на снег, кто-то, чтобы утолить жажду и голод, горстями заглатывали снег, срывали попадавшиеся на пути ягоды.

Наконец, 28 февраля мы добрались до агдамского села Абдал Гюлаблы. Нам сразу стали растирать обмороженные руки и ноги, пытались всячески помочь. Меня сразу же отвезли в Агдамскую районную больницу, пальцы моих ног были обморожены», - рассказывает мой собеседник.

От воспоминаний голос очевидца Ходжалинского геноцида то и дело срывался, он словно заново переживал это горе. «Моя одноклассница Севиль привязала к спине ребенка. Она шла и шла, и вдруг ей показалось, что малыш, истощенный голодом и холодом, не дышит. Обливаясь слезами, она оставила его на снегу, видимо, решив, что он скончался. Ее брат Эльхан, шедший позади, заметил, что ребенок дышит и подобрал его. Этот ребенок остался жив, уже сам семьянин.

Супруга сына Салман киши - Шакира Гюльзар была на сносях. Она долго шла с остальными ходжалинцами, спасаясь от смерти, и до того устала, что просто выдохлась и рухнула на землю без сил. Так и умерла, несчастная. Это случилось в лесу Техразын близ села Гюлаблы. Сын Сафаралы киши нес престарелого отца на спине, но, видя, что армяне стреляют отовсюду, отец потребовал, чтобы сын оставил его и спасал свою жизнь... Тетя Марьям из-за тучности не могла быстро передвигаться, поэтому тоже осталась в лесу. Таких случаев было множество…»

Видади всего один день находился на лечении в Агдамской больнице. Несмотря на требования врачей, он на следующее утро с двоюродным братом Мубаризом отправился в направлении Гарагая на поиски членов семьи. Он целыми днями бродил среди трупов и раненых, привезенных из Ходжалы в Агдамскую мечеть. Он обратился в Международный Комитет Красного Креста, к международным организациям, но нигде не было вестей о судьбе его отца Гусейна, матери Азизе, сестрах - Хошбяхт, Сусен и Наджибе, брате Зохрабе.

«Потерять родных за ночь – огромное горе. Во время Ходжалинского геноцида я потерял всех членов своей семьи. Уцелела лишь моя сестра Гёзяль и то потому что отправилась в Лачин на поминки к родственникам мужа. Мы с сестрой только и выжили», – закончил свой печальный рассказ ходжалинец В.Гусейнов.