Баку, 3 августа, АЗЕРТАДЖ

7-8 июля 2017 года в Гамбурге состоялся двенадцатый саммит «Группы двадцати» под председательством Германии. Предыдущая встреча лидеров двадцати крупнейших экономик мира состоялась за год до этого в Ханчжоу (Китай), а следующая пройдет в 2018 году в Буэнос-Айресе под председательством Аргентины.

Пресса довольно подробно освещала события в Гамбурге, но как обычно сконцентрировалась на сиюминутном. В центре внимания СМИ были протестные беспорядки, потрясавшие город, и встречи на полях саммита, прежде всего первые переговоры В. Путина и Д. Трампа, а также встреча лидеров России, Франции и Германии по украинскому вопросу в рамках нормандского формата.

Саммит получил гораздо более бледное освещение в прессе, хотя он, без сомнения, заслуживал большего. Анализируя прошедшую встречу, имеет смысл остановиться на трех вопросах. В какой степени «Группа двадцати», в том числе последней встречей, оправдывает возлагаемые на нее надежды превращения в эффективный институт глобального управления? Насколько важны и своевременны решения, принятые на саммите?

Эффективна ли «Группа двадцати»?

Все больше авторитетных экспертов приходят к выводу о том, что «Группа двадцати», так же, как и «Группа семи», изживает себя. Непосредственной общей опасности, заставляющей страны сотрудничать (наподобие кризиса 2007-2009 гг.) сегодня нет, а глобализация как явление, охватывающее весь мир, все больше замещается региональными проектами, в которых на первый план выходят двух- и трехсторонние форматы. В этих оценках есть большая доля истины, но верно и другое: в условиях хаотичных, конкурентных международных отношений мировое правительство создать невозможно, и ожидать подобной эффективности от «Группы двадцати» или других международных институтов было невозможно вчера и будет невозможно завтра.

Международные институты сегодня, особенно такие аморфные, как «Группа двадцати», не имеют прямых рычагов управления и могут пытаться влиять на мировые дела только опосредованно: призывами и примером, а государства-члены вольны этим призывам следовать или не следовать. И довольно часто следуют: по некоторым подсчетам, «индекс выполняемости» странами-членами решений саммитов «Группы двадцати» выглядит довольно впечатляюще. Так, по Лондонскому и Питтсбурскому саммитам 2009 г. oн составил 62%, по саммитам в Торонто (2010) – 64%, Сеуле (2010) – 75%, Каннах (2011) – 77%, Лос Кабосе (2012) – 79%, Санкт-Петербурге (2013) – 72%, Брисбене (2014) – 71%, Анталии (2015) – 77%, Ханчжоу (2016) – 80%. К методологии этих расчётов есть определенные вопросы, но следует все же признать, что решения и рекомендации саммитов «Группы двадцати» не остаются только на бумаге. Напротив, в существенной части они реализуются странами-участницами форума. «Группа двадцати», конечно, сильно не дотягивает до роли мирового экономического правительства, но определенное влияние на развитие мировой экономики она, безусловно, имеет.

Перевешивает ли она в своей влиятельности и эффективности региональные и «министоронние» экономические форматы? Конечно, нет. Но «Группа двадцати» – единственный институт, который пытается сопрягать разные форматы между собой. Хотя делает она это довольно своеобразным образом. Накануне саммита страна-председатель задает некую тему, например, экономический рост, и просит участников представить свои национальные планы по обеспечению экономического роста. Затем ответы стран сводятся в финальные документы, в которых каждое государство выражает намерение выполнить свой план. Такой подход сильно отдает традиционным бюрократическим духом, когда главное – отчитаться, а не сделать.

Основные задачи саммита в Гамбурге

А. Меркель ставила перед своим председательством следующие задачи: укрепление сопротивляемости экономик стран-участниц к кризисам, обеспечение устойчивого экономического роста и повышение ответственности стран-участниц за развитие Африки, регулирование миграции и борьба с коррупцией. В число приоритетов также было включено усиление влияния женщин в бизнесе. Хотя трудно сказать, насколько решения любого саммита в принципе могут продвинуть такую цель.

Общая идея саммита, отраженная в названии финальной декларации, вполне глобалистская и политически своевременная – «Строя взаимозависимый мир». Согласно этому документу, основная цель стран «Группы двадцати» – обеспечить уверенный, постоянный, сбалансированный и инклюзивный экономический рост, дать доступ к благам глобализации всем людям, преодолевать такие вызовы, как терроризм, бедность, угрозы голода и здоровью, недостаток рабочих мест, изменение климата, энергобезопасность и неравенство, включая гендерное неравенство.

Основные пункты заключительного документа посвящены следующим вопросам:

1) Обеспечение доступа к благам глобализации. Участники саммита подтвердили свою приверженность принципам свободной торговли и неприятие любых форм протекционизма. Они также призвали все страны решать вопрос ограничения избыточных производственных мощностей, в частности, в сталелитейной отрасли, развивать глобальные цепи поставок, стимулировать дигитализацию их экономик и создавать новые рабочие места.

2) Укрепление сопротивляемости. В эту категорию были включены цели придания большей стабильности мировой финансовой системе, укрепление международного сотрудничества в области налогообложения и финансовой транспарентности, укрепление систем здравоохранения и предотвращение кризисов в этой области, а также, отдельной строкой, борьба с устойчивостью к антимикробным препаратам.

3) Укрепление экономической основы жизни людей. В эту категорию вошли такие цели, как развитие чистой энергетики и уменьшение выбросов в атмосферу, укрепление энергетической безопасности (что бы под этим ни подразумевалось), обеспечение устойчивого развития, для чего в Гамбурге утвердили дополнения к Повестке устойчивого развития 2030, принятой Генассамблеей ООН в 2015 году взамен «Целей тысячелетия». В этом пункте также перечислены задачи улучшения доступа женщин к экономической деятельности, обеспечения продовольственной и водной безопасности, стимулирование занятости сельской молодежи, начало диалога по эффективному использованию ресурсов и борьба с морским мусором.

4) Принятие на себя ответственности за реализацию следующих направлений: укрепление международного партнерства по развитию Африки, усиление межстранового сотрудничества и координации по вопросам миграции и беженцев, усиление глобальной борьбы с коррупцией.

Принятая повестка дня производит впечатление всеобъемлющей, но на самом деле она полностью игнорирует глобальные политические вопросы, такие как остановка процесса контроля над вооружениями или использование экономической взаимозависимости в целях внешней политики. Кроме того, задачи, изложенные в финальных документах, неравнозначны: наряду с достаточно актуальными политическими задачами звучат повторяющиеся от саммита к саммиту призывы развивать Африку и бороться с выбросами парниковых газов.

Итоги и результаты

Наибольше внимание западных (и не только западных) элит было обращено к тому, сумеет ли «Группа двадцати» получить от Д. Трампа заверение в его неприятии протекционизма (несколько раз прежде он заявлял, по сути, обратное), а также можно ли ожидать со стороны Соединенных Штатов продолжения некоего сотрудничества по климату.

Страны Запада рассматривали саммит в Гамбурге как проверку нового американского руководства на приверженность курсу глобализации, западным ценностям, атлантизму. Д. Трамп должен был либо подтвердить единство Запада по вопросам мировой повестки, либо расширить трещину, уже пробежавшую в американо-европейских отношениях при новой администрации. Главными спорными вопросами стали позиция Д. Трампа по НАТО и финансовая безответственность европейцев относительно своего членства, а также протекционистские заявления президента США в отношении Германии, Мексики, Китая и некоторых других стран. Д. Трамп был достаточно сильно демонизирован либеральной прессой на Западе (а другой там и нет) и стал восприниматься как потенциальный разрушитель западного единства и либеральных ценностей.

Окончательного результата теста организаторы саммита не дождались. Д. Трамп в этот раз обошелся без эпатажа и не отметился очередными революционными заявлениями и комментариями. Вместе с тем его поддержка традиционной глобалистко-либеральной повестки дня (этим гамбургская встреча разительно отличалась от китайской, например) также не выглядела достаточно акцентированной. Создается впечатление, что вопрос внешнеполитической и геоэкономической стратегии США остается подвешенным в силу тех или иных причин, и ни в преемственности американского курса, ни в его повороте уверенным пока быть нельзя. Впрочем, The New York Times, злостный критик Д. Трампа, уже оценил итоги европейской поездки президента (включая визит в Польшу накануне саммита) как ужасные. По словам издания, Д. Трамп нанес единству Запада еще один удар, потому что в своей речи определял его (Запад) не на основе приверженности ценностям демократии и свободы, а на основе «атавистической лояльности к территории и родству». Что еще хуже, некоторые польские «реакционные» политики заявили, что вполне понимают Д. Трампа, когда их вместе атакуют «всякие либералы, посткоммунисты, леваки и гендеристы». В общем, трещину, возникшую в атлантическом сообществе, на саммите подлатали, но где-то там под штукатуркой она явно осталась.

Если говорить о значении решений саммита, то, как и всегда, все будет зависеть от их имплементации национальными правительствами. Идеологически это был важный саммит, потому что вслед за председательством Китая в 2016 году в этом году спасти глобализацию пыталась Германия. Насколько это удалось, будет видно только через годы.

По итогам работы саммита был также принят «Гамбургский план действий» (Hamburg Action Plan) – список конкретных мер и шагов, которые страны-участницы берутся реализовать для проведения в жизнь стратегических решений саммита, а также множество документов. Следует ожидать, что подписавшиеся под этими решениями страны участницы с той или иной степенью энергии за поставленные задачи возьмутся. Так происходило раньше, так будет и в этот раз.

Эльсевер Абдуллаев