Баку, 20 декабря, АЗЕРТАДЖ

XXI век – век информационных технологий внес много нового в нашу жизнь. Используя достижения ИКТ, мы стали ближе друг к другу, появилась возможность через мобильную электронную связь и социальные сети в интернете обретать друзей и единомышленников, общаться, передавать и обсуждать любую информацию, участвовать в интернет-форумах, писать комментарии, искать и находить нужную информацию. Все это хорошо. Но в то же время с сожалением приходится констатировать, что и возможности публиковать, передавать преднамеренную ложь и фальсифицированные сведения увеличились в разы. Мы уже не раз становились свидетелями нелицеприятных последствий подобных дезинформаций в сети, сыгравших негативную роль в жизни отдельных людей. А что говорить о систематической целенаправленной дезинформации, имеющей целью ввести в заблуждение мировую общественность и касающейся исторического и культурного прошлого целого народа? Тем более, когда подобная «информация» выводится на страницы, можно сказать, одного из самых популярных интернет-изданий современности – Википедии.

Об этом в статье «Википедия как арена деятельности фальсификаторов от науки» пишет академик Говхар Бахшалиева. АЗЕРТАДЖ представляет статью.

Х Х Х

В год, когда мировая общественность отмечает 880-летие великого азербайджанского поэта Низами Гянджеви, особую актуальность обретает все, что публикуется о нем. Начнем со статьи Низами Гянджеви в Википедии. Уже в самом начале текста дается персидский и курдский правописания имени и нисбы (прозвище по месту рождения) поэта, азербайджанский вариант обходится молчанием. Этим уже с самого начала авторы статьи дают знать, что Низами Гянджеви никакого отношения к азербайджанскому народу не имеет. И затем на протяжении многих страниц излагается информация о нем как о «классике персидской поэзии», «крупнейшем поэте-романтике в персидской эпической литературе», «типичном продукте иранской культуры» и т.д. Или пишут, что «Азербайджан, Арран и Ширван являлись тогда (т.е. во времена Низами – Г.Б.) новым центром персидской культуры после Хорасана. Это в XII – то веке!!!

Говоря о Гяндже XII века, где родился и жил Низами, авторы описывают его как «отдаленный персидский аванпост», город, «который в то время имел преимущественно иранское население», всесторонне игнорируя тот факт, что Гянджа в это время находилась в составе Сельджукской империи и абсолютное большинство её составляло тюркское население. Историческая наука на основе многочисленных письменных источников доказала, что тюркские племена жили здесь ещё до нашей эры, их количество постепенно увеличивалось, что подтверждается и данными археологических раскопок. Ещё византийские источники сообщали о том, что в 576 г. в область Гянджи (в источнике – Сакашена) были переселены гунны – сабиры. «Процесс тюркизации Азербайджана и Аррана начался задолго до появления ислама и прихода сюда арабов, в недрах империи Сасанидов. Арабский автор Ибн Хишам, автор «Китаб ат-тиджан» задает знатоку древней истории Абиду ибн Шарийе вопрос: «Что такое тюрки и Азербайджан?», на который получает ответ: «Азербайджан – страна, издревле населенная тюрками». (См. З.М.Буниятов, Избранные сочинения в трех томах, т. I, стр. 206). Академик пишет: «Принять, что тюркизация (Азербайджана) произошла в XI-XII вв., как это делают некоторые исследователи, было бы ошибочным. Считать тюрков каким-то пришлым, инородным элементом на территории Азербайджана – также неверно, ибо в данном случае игнорируются большие компактные местные тюркские племенные образования. Только посредством слияния аборигенов-тюрок с пришельцами – огузами с юга и кыпчаками с севера – после ассимиляции последних и начался все более ускоряющийся и закончившийся к XI-XII вв. процесс тюркизации, приведший к образованию особой тюркоязычной азербайджанской народности на территории Азербайджана и Аррана, которая и составила современную азербайджанскую нацию».

О наличии тюркских племенных образований на территории Азербайджана сообщают многие источники – это и гунны – сабиры и тюркоязычные племена в составе хазар и др. Так что говорить о Гяндже как о городе с «преимущественно иранским населением» и на основе этого делать вывод о персидском происхождении поэта чистейшей воды абсурд, не выдерживающий никакой серьёзной критики. Как и то, что отец Низами родом из Кума в центральном Иране, ссылаясь якобы на стих из самого Низами в «Искандер-наме», что категорически было опровергнуто уже средневековыми биографами Низами, а также выдающимся советским востоковедом академиком Е.Э.Бертельсом, отмечавшим, что в старейшей из известных ему рукописей Низами про Кум не упоминается. Так что информация о происхождении Низами из Кума не имеет под собой никакой реальной почвы и является позднейшей интерполяцией в текст поэмы одного из переписчиков «Искандернаме».

В части статьи в Википедии «Кампания по приданию Низами статуса национального азербайджанского поэта» культурная и национальная идентичность поэта с азербайджанским народом совершенно отвергается. Дело доходит до того, что отрицаются труды крупнейших востоковедов с мировым именем, в частности, академиков А.Е.Крымского и Е.Э.Бертельса, не говоря уже об исследованиях видных азербайджанских ученых об азербайджанской идентичности Низами и их труды объявляются результатом якобы «идеологически и политически мотивированного пересмотра национально-культурной принадлежности поэта, приуроченного к 800-летию со дня его рождения».

При всем этом автор (или авторы) статьи для вящей убедительности сдабривают свои «постулаты» большим количеством цитат и ссылок на третьестепенных авторов, имена которых мало или совершенно неизвестны в мировом востоковедении. А некоторые их утверждения и вовсе носят заказной характер и ангажированы, как и вся статья в целом.

А теперь о главном:

1) Поэтический стиль Низами. Мировая востоковедческая наука, в том числе видные иранские ученые – специалисты по классической поэтике, выделяют в иранской (персоязычной) поэзии, 3 стиля: хорасанский, индийский и иракский. В составе иракского стиля рассматривается и так называемый «sebki azerbaycani» - азербайджанский стиль. Так вот, к этому стилю, наряду с творчеством таких персоязычных (т.е. писавших на классическом фарси), но этнических тюрков, как Гатран Табризи, Хагани Ширвани, Абу-л-Уля Гянджеви, Фалаки Ширвани сами иранские специалисты причисляют и творчество Низами. Этим стилем среди пишущих на фарси поэтов пользовались исключительно этнические азербайджанские тюрки. Он отличался богатой метафоричностью, сложной образной системой, склонностью поэтов к философским размышлениям и использованию достижений как арабской культуры (чего ни в коем случае не позволяли себе поэты - этнические персы, пользовавшиеся исключительно хорасанским стилем, высокомерно, пренебрежительно относившиеся ко всему арабскому, считая себя представителями более высокой культуры, стиль изложения которых выделялся строгим пуризмом), так и других древних культур.

У Низами нет того ираноцентризма, которое мы встречаем у представителей собственно персидской поэзии, как, например, у Фирдовси. У Низами нет того восторга перед древнеперсидской историей и традицией, стремления реанимировать их, что мы встречаем у Фирдовси. Он обращается к историческим событиям только чтобы установить истину, создать высокохудожественное произведение, достичь красоты и гармонии. И если у Фирдовси во главу угла ставятся многолетние вражда и войны с арабами и тюрками, у Низами нет никакого следа этой вражды. Он далек от персоцентризма. И образы персидских правителей, таких как Хосров, Бахрам и другие, изображены им не как исторические личности, а как литературные герои. У Низами нет чувства ираноцентризма в прямом смысле слова, хоть он и пишет на фарси. Та неприязнь ко всему арабскому, что мы наблюдаем у Фирдовси, у Низами совершенно отсутствует. Взять хотя бы использование им нескольких письменных арабских источников о Лейли и Меджнуне, глубочайшее проникновение в суть божественной платонической любви, нашедшей отражение в арабской узритской лирике и преданиях о жизни и творчестве арабских бедуинских поэтов, создателях этой поэзии – Кайсе ибн Мулаввахе, Зейде, Джамиле, Урве и т.д.

2) Тюркизм у Низами. Ни у одного собственно персидского поэта слово тюрк не используется с такой любовью и столь логически последовательно, как у Низами. Только в «Хамсэ» исследователи нашли более 80 подтверждений этому. Согласно Низами, слово тюрк выражает такие понятия, как красота, гордость, героизм, воин, полководец, знаток, мужчина, глава и т.д. По Низами «тюркизм» - это позитивность, нравственная правдивость, гордость, сила, героизм, высокое мастерство военачальника. Туркистан у Низами означает верность, искренность, долгожданное единение после долгой разлуки. Одним словом, у Низами слова с корнем «тюрк» символизируют все самое лучшее и прекрасное.

3) Свидетельства тюркского происхождения в творчестве самого Низами многочисленны. Приведём пример: имея ввиду безвременно ушедшую жену, кыпчакскую тюрчанку Афаг, поэт пишет:

Если (та) тюрчанка моя исчезла, уйдя из шатра,

О Господи, моего тюрчонка Сам ты сбереги!

Этот бейт имеет исключительное значение в этнической идентификации Низами. Под словом тюрчонок – в оригинале «тюркзад» имеется ввиду именно этническая принадлежность отца «тюрчонка», то есть происхождение по отцу (зад), а не по матери, как считают некоторые исследователи Низами.

Другой эпизод – когда ширваншах Ахситан I, заказывая поэму о бессмертной любви героев, имевшем широкое распространение на всем Востоке, в том числе и в тогдашнем Азербайджане, сюжета о Лейли и Меджнуне, конкретно пишет:

Персидскими и арабскими украшениями,

Разукрась ты эту новобрачную.

И далее продолжает:

Тюркские свойства не подобают нам,

Слово по-тюркски недостойно нас.

С тем, кто имеет благородное происхождение,

Необходимо (говорить) высоким слогом.

Поэта вводят в ступор слова ширваншаха:

Так как в ухо мне было вдето шахское кольцо,

Сознание мое взбунтовалось.

Я не смел ослушаться письма (указа),

Но и глаза мои (не видели) дороги к сокровищнице.

Как видим, Низами был возмущен словами ширваншаха, считавшего тюркский язык недостойным его «высокого происхождения». Отсюда можно сделать два очень важных вывода:

1. Тюркский язык был родным языком Низами и именно поэтому высокопарные слова ширваншаха вызвали у него столь глубокое возмущение;

2. Если ширваншах приказывает «разукрасить» поэму персидскими и арабскими словами, то есть написать её на персидском или арабском языке, но ни в коем случае не на тюркском языке, это означает: письменность на тюркском языке в те времена была распространена, ею пользовались, на ней писали и что Низами владел этим языком и даже писал на нем, о чем было широко известно его современникам и даже ширваншаху Ахситану I.

В поэме «Семь красавиц» поэт выражает свою горечь по поводу того, что его тюркский язык не востребован в высоких дворцах:

Мое тюркство (тюркский язык) в этой Абиссинии не востребовано…

Некоторые исследователи, затрагивая этническое происхождение Низами, упорно ссылаются на бейт в «Лейле и Межднун», где поэт, вспоминая покинувших этот мир близких, пишет о своей матери:

Gər madəre-mən rəisəye gord,

Madər sefətane pişə mən mord.

В ранних рукописях на персидском языке слово «gord» «храбрая» ошибочно было прочитано как «kord» «курд»: в связи с этим и в переводе было сделано соответствующее досадное искажение смысла текста, с вытекающими отсюда последствиями о том, что мать Низами была якобы курдянка.

В действительности бейт должен переводиться следующим образом:

Хоть моя мать была и храброй женщиной,

Она со всем, что было свойственно ей, умерла при мне.

Таким образом, ни о какой «курдянке Раисе» как матери Низами и речи быть не может. Следует отметить, кстати, что об этом впервые в низамиведение в 80-х годах прошлого века писал известный низамивед, покойный профессор Рустам Алиев.

4) Другим подтверждением азербайджанского (тюркского) происхождения Низами является широчайшее отражение в его творчестве реалий Азербайджана. Все его произведения адаптированы к условиям Азербайджана и Кавказа. Герои Низами живут, действуют и чувствуют так, как делали бы это, живя в его эпоху и на его родине.

Все вышесказанное однозначно идентифицирует великого Низами как азербайджанского тюрка, согласно поэтическим канонам эпохи создававшего свои творения на фарси. Хочется завершить настоящую небольшую статью словами выдающегося низамиведа Е.Э.Бертельса: «Низами разбил традицию, сковывавшую язык эпоса, оживил и обогатил его, словом, приблизил к современности. Но ведь от этого шага следующим логическим этапом мог быть только один – в случае необходимости, отказ от персидского языка...

Я считаю, что хотя пока у нас и нет произведений Низами на каком-либо ином языке, кроме персидского, но, тем не менее, почва к отказу от этого языка была подготовлена именно им».