Баку, 25 февраля, Татьяна Иванаева, АЗЕРТАДЖ

Труд реставраторов, как правило, остается «за кадром». Реставраторов можно назвать, работниками невидимого фронта. А ведь именно благодаря им сегодня мы можем видеть произведения искусства в их истинной, авторской, задумке.

Художник-реставратор высшей категории, эксперт по антиквариату, заслуженный художник Азербайджана, член Союза художников Азербайджана и Ассоциации реставраторов СССР и стран СНГ Натиг Сафаров уже пятнадцать лет - со дня основания - возглавляет Научно-реставрационный отдел Азербайджанского национального музея искусств. В беседе с АЗЕРТАДЖ наш визави сразу же обозначил: первая заповедь реставратора - не навредить. Ведь каждое произведение отдельная историческая эпоха и личность, «общение» с которой своеобразный портал в прошлое…

- Реставрация - это увлекательное путешествие?

- Однозначно! Я всегда утверждаю, что реставрация художественных ценностей и раритетов в определенной степени виртуальное путешествие, которое дарит нам произведение. Это наши 3D очки, только область обзора их гораздо обширнее и глубже, чем простая визуализация.

Реставрация - это наука. Здесь математика, геометрия, физика, химия, энтомология, микробиология имеют глубочайшую взаимосвязь. Неприемлемо приступать к работе без знаний хоть в одной из областей. Каждый предмет искусства - это полная индивидуальность. В том числе и подход подбирается персональный. Одним словом, реставраторы - врачи широкого профиля для мира художественных ценностей. Даже инструменты мы используем медицинские, включая аппаратуру.

- Труд реставратора не менее ценен чем то, над чем он работает. Однако их имена остаются неизвестными публике…

- Давайте все-таки возьмем за основу, что реставраторы - те же врачи. И поверьте, мы воспринимаем произведения искусства, которые нуждаются в нашей помощи, через призму «помочь и спасти». Говорю с полной убежденностью от себя и своих коллег. Наша деятельность ведется во имя процветания нашего народа, нашей истории, нашего государства. Не важно, что наши имена не публичны. Нам достаточно известности в кругах специалистов.

- Насколько я знаю, реставраторов в нашей стране немного, но вы тот, к кому, в основном, обращаются высокие инстанции.

- За почти семь десятков лет Азербайджан «наработал» свою реставрационную базу. И приятно, что многие музеи имеют свои профильные отделы. Но порой возникает потребность особых консультаций, вот тогда обращаются ко мне. Здесь есть и чувство гордости, и понимание высокой степени ответственности. В такие моменты я словно вновь и вновь сдаю экзамены на подтверждение квалификации. Ведь основоположник искусства реставрации в нашей стране, мой двоюродный дядя Фархад Гаджиев, и востребованность моего экспертного мнения и есть оценка всех тех знаний и умений, которые я получил, будучи его учеником.

- Не отвлекает ли подобные обращения от прямой деятельности?

- Наоборот. Наработанный опыт применяется во благо, и «встречаясь» в процессе с самыми разнообразными художественными произведениями я обогащаюсь сам, как специалист и художник. Ведь на изучении тонкостей искусства реставрации, которые я применял на практике мне посчастливилось встречаться с великими художниками и учеными, искусствоведами, знания которых я сегодня применяю в деле сохранения исторических ценностей и реликвий. Уже в свою очередь, передаю их следующему поколению специалистов, связавших свое профессиональное будущее с реставрационной деятельностью. Особые чувства испытываю, вспоминая работы по линии государственных заказов. Даже спустя время, ощущаю некую сопричастность к истории. Потому что мои руки и знания дали «второе дыхание» сокровищам, входящим в число богатств нашей культуры. Того наследия, из чего мы черпаем свою идентичность как этнос. Того, что неотъемлемо вошло в то многообразие нашей культуры, сделав ее уникальной и неповторимой. Того, что наши знаменитые соотечественники считали важным и нужным привозить сюда, и что впоследствии стало нашим национальным достоянием. Того наследия, что осталось нам от наших корифеев, чьи имена напрямую ассоциируются с Азербайджаном, стоит их только упомянуть. Мы трудимся для людей, сохраняя для будущих потомков прекрасные произведения искусства. Кстати, встречаясь с которыми мало кто задумывается, что они уже несут заботу реставраторов. «Возраст»-то сказывается…

- Ваша реставрационная деятельность не ограничивается Баку. Есть какие-то особенные проекты?

- Одним из знаковых считаю период, когда стал вопрос спасения малого ханского дворца в Шеки, известного больше как дом Шекихановых. У всех на слуху архитектурный шедевр - Дворец шекинских ханов (летний), известный во всем мире, и знакомый практически каждому жителю Азербайджана. Но помимо него, оставался неизвестным, даже для местных жителей, зимний дворец. Миниатюрная в два этажа копия летнего, находящаяся примерно в километре от своего «брата». Именно там я испытал эстетический болевой шок, когда впервые увидел в каком ужасающем состоянии находилась роспись его стен. На квадратный дециметр приходилось от 10 до 15 «травм» различной степени тяжести. Поверьте, я испытал огромное счастье, когда как ведущий реставратор вошел в команду по восстановлению этого архитектурного памятника, перед заявкой на включение его в список всемирного наследия UNESCO. Тут пригодилась моя разработанная концепция для этих росписей, доработав которую нам удалось спасти и сохранить роскошь внутреннего убранства, покрывающего стены и потолок одного из внутренних помещений зимнего дворца.

- Сегодня идут масштабные работы на освобожденных территориях. В том числе и в области восстановления исторических памятников, где реставрация одна из важнейших составляющих.

- И это непередаваемое чувство. Возрождающиеся города и поселки, слезы радости людей, возвращающихся на родные земли - своеобразный памятник героическим событиям, которые возглавил наш Президент, когда азербайджанский народ вернул свои земли. «Железный кулак» Верховного главнокомандующего Вооруженными силами Азербайджана уже стал историческим символом, подведя нерушимую черту под тридцатилетней оккупацией исторических территорий нашей страны. Ведь тяжесть этих десятилетий никогда не заживет в наших душах. Как и память о времени, когда азербайджанский народ был вынужден жить с этой раной. Но мы дождались дня триумфа политической воли и гражданской веры в справедливость. Мой сын ветеран Второй Карабахской войны и я им горжусь как отец и как гражданин. Я сам прошел страшные годы Первой Карабахской войны, будучи участником военных событий девяностых годов. Сегодня, выезжая в места когда-то «истекавшие кровью» под захватчиками, свидетельствую, что назвать тех могу только нелюдями. Потому что, оказываясь в знакомых по моему времени местах, с ужасом вижу какие разрушения оставили после себя те, кто долгие годы громогласно заявлял о праве на эту землю…

- Каково это видеть?

- Прежде всего, я - художник. И у меня в памяти раз увиденное запечатлевается как картинка. Например, села Дашалты, Малыбейли, Вейсалли… Красивейшие места, но нет того пейзажа, который они представляли с окружающими их территориями. Груда камней… Уничтожено все… Словно эти варвары воевали с самой землей, которая не терпела их присутствия. Я уже не говорю о том, как фанатично они пытались стереть исторические памятники, лишь своим присутствием подчеркивающих правдивость утверждений, что Карабах - азербайджанская земля. Сегодня мы по кусочкам собираем их, стараемся вернуть первоначальный вид… По роду деятельности, я периодически бываю здесь и могу наблюдать, как поднимается с колен этот край, чье культурное наследие возрождается, благодаря нашему Президенту, что под его неусыпным вниманием Карабах вновь обретает гордую стать, оставленную нам в наследие его сынами.

Накануне нашей встречи я был в Шуше, а господин Президент был в Агдаме, где ознакомился с текущими работами. Поражаюсь тому, насколько ему важно быть полностью вовлеченным в восстановительный процесс по всей освобожденной территории. Как он несет такую нагрузку на своих плечах?.. Дай Бог ему сил и здоровья!

- Отдельным «фронтом» идет работа в области реставрации культурного наследия на освобожденных территориях.

- Чему также придается особое внимание. Масштаб разрушений не поддается хоть какому-то осознанию. А для художника вдвойне. Например, в Агдаме был единственный в мире Музей хлеба. Я там бывал в конце восьмидесятых годов прошлого века. Уникальная коллекция, среди экспонатов которой была пайка из блокадного Ленинграда, побывавший в космосе хлеб, двухтысячелетнее зерно, древний мельничный механизм и другие реликвии. Ничего не осталось… А от самого здания - лишь части стен с мозаичными панно... Сегодня идет активное возрождение города. А музей, придет время, откроет свои двери. Карабах словно исцеляется от скверны оккупации. Восстанавливаются мечети, исторические здания, убранство которых постепенно воссоздается с помощью архивных документов. Посмотрите, какой красотой сияет Шуша! Объекты культурного наследия вновь привлекают приезжающих туда. Практически в каждом - труд реставраторов. Например, дом Мехмандаровых, над росписью потолка которого работали наши сотрудники. Постоянно идут консультации. Есть объекты, работа над которыми пока не афишируется, но со временем они предстанут перед людьми. Один из таких мы сдали накануне нашей беседы, заслужив высокую похвалу.

- Но множество памятников практически стерты с лица земли. Нет ли в процессе их восстановления элемента «новодела»?

- Для реставраторов нет понятие «новодела». Это тонкий момент. И как специалист я никогда не соглашусь с такой трактовкой. Процесс реставрации в части восстановления исторического облика предмета художественной ценности, подразумевает при необходимости, воссоздание заново отдельных его деталей. И возникает эта тонкость, когда фрагмент должен быть сделан один к одному. И это далеко не «новодел»! Реставратор сохраняет общую эстетику оригинала.

- Пытаетесь ли при этом воспроизвести технологии времени создания самого исторического памятника?

- Само собой! Например, работа над архитектурными памятниками подразумевает ручной труд. Там, где без него не обойтись, строительные реставраторы работают по старинке - инструментами, современными аналогами прошлых веков. Сложнее с изобразительными объектами. Здесь специалисты имеют дело с их живописной «начинкой». Приходится учитывать, что каждый требует индивидуального подхода в подборе материалов для работы. Так нашими специалистами осваивается технология, так сказать, замещения. Та же киноварь, часто используемая в росписях, столетия назад создавалась из токсичных, опасных материалов. Сегодня же вопросы безопасности стоят прежде всего. Но работа с натуральными пигментами и в настоящем – процесс, оставшийся трудоемким и продолжительным. В такие периоды реставраторы больше напоминают алхимиков…

- Из чего я могу сделать вывод, что эта деятельность весьма занимательна.

- Невероятно! Здесь каждый день - открытие и событие. Не только в каких-то профессиональных тонкостях, но и в способности налаживания диалога с художественными ценностями и раритетами. Нашу профессию надо любить и наслаждаться возможностью соприкасаться с их величествами - историей и временем. И бояться этой закрытой в публичной сфере профессии, и того, что в ней скрывается - не стоит.

- Есть ли разделение в специализации в мире реставрации?

- В мировой практике узкопрофильность имеет место быть. В нашем же случае, исходя из того, что Азербайджан - республика небольшая, реставраторов много быть не может. Хотя я бы хотел, чтобы наши ряды расширялись. Так вот, принимая во внимание этот аспект, сам воспитываю специалистов широкого профиля. Универсальных мастеров своего дела. Например, гостивший недавно у нас в музее британский специалист удивлялся тому, что человек полтора десятилетия проучившийся на живописца, спокойно работает с керамикой. Способность «лечить» самых разных «пациентов» в моем понимании делает неограниченными возможности отечественной школы реставрации.

- Значит, можно сказать, что создается уникальная азербайджанская школа реставрации?

- Совершенно верно! Это было завещано нашим основоположником, который работал в любой области искусства, где нужно было приложение знаний и умений реставратора. Ведь поначалу он был один на всю республику! Сегодня же в нашей стране есть высококлассные специалисты, в ряды которых входят и мои ученики. А это дает осознание и веру, что наследие азербайджанской культуры будет жить и спустя столетия.