Баку, 4 апреля, АЗЕРТАДЖ

87 лет назад, 4 апреля, родился Андрей Тарковский, гениальный режиссер, человек со сложным характером и нетерпимостью к чужой глупости.

Он считал, что именно кино способно по-настоящему передать бесконечную текучесть времени. Порой кажется, что снять что-то подобное по силе влияния на внутренний мир зрителя уже невозможно. Британский режиссер и продюсер Дэнни Бойл назвал Тарковского «кинематографическим богом».

Известность режиссеру принесла уже его первая полнометражная работа «Иваново детство», получившая «Золотого Льва» Венецианского кинофестиваля. Последующие фильмы Андрея Тарковского также были признаны одними из лучших в истории российского кинематографа: «Солярис», «Зеркало», «Сталкер» и другие. Картина 1966 года «Страсти по Андрею» («Андрей Рублев») вошла в список 100 лучших фильмов в истории кино. Чиновники того времени усмотрели крамолу в нем, и работа пылилась в архивах до 1971 года. Широкая премьера состоялась лишь в 1987 году, через год после смерти режиссера. Всего Тарковский снял более десяти картин.

Как-то он сказал: «Моя цель заключается в том, чтобы делать фильмы, которые помогут людям жить, даже если они иногда будут вызывать недовольство».

А в 1982 году Тарковский снимает в Италии фильм «Ностальгия», после чего на родину решает не возвращаться. Через 2 года в Швеции был поставлен последний его фильм «Жертвоприношение». Скончался режиссер в Париже от рака легких 29 декабря 1986 года. На его надгробном памятнике надпись: «Человеку, который увидел ангела»…

«Тарковский — величайший мастер кино, создатель нового органичного киноязыка, в котором жизнь предстает как зеркало, как сон», — Ингмар Бергман.

Сегодня мы вспоминаем о правилах жизни Тарковского, часто непростых и неожиданных, но побуждающих серьезно задуматься…

«Мне кажется, каждый человек должен учиться с детства находиться в одиночестве. Это не значит быть одиноким. Это значит — не скучать с самим собой. Потому что человек, который скучает от одиночества, мне представляется человеком, находящимся в опасности с нравственной точки зрения».

«Я отношусь к словам как к шуму, который производит человек».

«Ребенок не должен быть вундеркиндом. Он должен быть ребенком. Важно, чтобы он не «засиделся» только в детях».

«Душа жаждет гармонии, а жизнь дисгармонична».

«Искусство не может быть ненациональным. Если мир в порядке, в гармонии, он не нуждается в искусстве. Можно сказать, что искусство существует лишь потому, что мир плохо устроен».

«Кино, пожалуй, самое несчастное из искусств. Им пользуются как жевательной резинкой, как сигаретами, как вещами, которые покупают».

«Если убрать из человеческих занятий все относящиеся к извлечению прибыли, останется лишь искусство».

«Мне трудно представить себе внутренний мир женщины, но мне кажется, что он должен быть связан с миром мужчины. Одинокая женщина — это ненормально».

«Что такое любовь? Не знаю. Не потому, что не знаком, а не знаю, как определить».

«Отвратительно. Деньги, деньги, деньги, деньги… Ничего настоящего, истинного. Ни красоты, ни правды, ни искренности, ничего. Лишь бы заработать… На это невозможно смотреть… Можно все, позволительно все, если за это «все» платят деньги».

«Совершенно ясно, что я не могу быть прежним не потому, что изменился, а потому, что мне было сказано: зная то, что я узнал, я обязан измениться».

«Человек не создан для счастья. Существуют вещи более важные, чем счастье. Поиски правды почти всегда являются очень болезненными».

«Предназначенность искусства не в том, как это часто полагают, чтобы внушать мысли, заражать идеями, служить примером. Цель искусства заключается в том, чтобы подготовить человека к смерти, вспахать и взрыхлить его душу, сделав ее способной обратиться к добру».

«Я люблю ограниченное пространство. Мне очень нравится отношение к пространству японцев — их умение в маленьком пространстве находить отражение бесконечности».

«Большое несчастье человека в том, что он вообразил себя замкнутой системой. Например, он думает, что не наносит себе вред, когда скрытно творит зло, и не считает, что тем самым подвергается саморазрушению».

«Жизнь никакого смысла, конечно, не имеет».

«Мне кажется, что я недостаточно люблю себя. Тот, кто недостаточно любит себя, не знает цели своего существования, не может, по-моему, любить других. Я человек невеселый. Сейчас не время много смеяться. Если я вдруг начинаю смеяться, я тотчас же начинаю себя контролировать и ощущаю, что смеюсь не к месту. Спасти всех можно, спасая себя. Общие усилия бесплодны».

«Можно жить и так, чтобы выклянчить себе право на работу. Я так жить не могу, не хочу и не буду. Пополам жить нельзя».