Баку, 12 июня, Татьяна Иванаева, АЗЕРТАДЖ

Солист Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета и Государственной хоровой капеллы, заслуженный артист Азербайджана Антон Ферштандт в силу обладания красивым баритоном любим бакинской публикой и каждый его выход ожидаем. В этом сезоне Антон Ферштандт «записал в актив» партию, которую, по его признанию, мечтал получить уже давно, и в которой вновь появится на сцене родного театра 14-го июня…

- Нет ли опасения сравнения вашего Скарпиа с образом, который был в трактовке народного артиста Авяза Абдуллы?

- Артисты, они в какой-то степени имитаторы. И заимствование у кого-то той или иной манеры исполнения, вполне нормальная практика. Его трактовка мне импонирует. Он сам где-то похож на итальянца, которым свойственна эмоциональность. Но, на мой взгляд, Скарпиа ближе хищное спокойствие. Особенно во втором акте, где он дома - на своей территории. Где достаточно движения пальцем или взгляда и все окружение без слов понимает, что от них требуется. У них выработанная система коммуникации в рабочем плане. Готовясь к партии Скарпиа, у меня было опасение «захлеста» эмоций. И в первый раз я старался сдерживаться. А вот сравнение с предыдущими исполнителями партии Скарпиа меня скорее подстегивало, стимулируя на создание другого образа, совершенно другого Скарпиа. Хотя со стороны тогда я услышал, что в моей подаче он читался как советский чиновник.

- Почему бы и нет?..

- Вполне согласен… Внешность мою к итальянской отнести сложно. Рост, цвет волос и глаз далек от классической визуализации. Так ведь оно еще более интереснее! Этому сравнению даже есть прототип, схожесть с которым заметила еще на этапе репетиций наша концертмейстер Ребекка Магомедова и она не была далека в своих предположениях. Этим прообразом хотелось подчеркнуть, что есть люди, умеющие добиваться желаемого любыми способами, и как это делается, не имеет никакого значения. Но в то же время, мой Скарпиа, все-таки собирательный образ, вполне узнаваемый и сегодня. Потому что материал для воплощения этого персонажа просто богатейший.

- Помимо вокальной школы, обращаетесь к учению Станиславского?

- Я четко понимаю, что роль надо не только сыграть, но и реально прожить за сценическое время. Скажу больше, я репетирую перед зеркалом, и часто слышу от супруги, что как сумасшедший отрабатываю мимику, движения, ищу наиболее органичную позицию, позволяющую одновременно отрабатывать вокально и актерски. Такой подход, на мой взгляд, дает наибольшее понимание себя в воплощающемся персонаже.

- Что первично в таком случае, вокал или актерская игра?

- Могу признаться сразу, моей «крестной мамой в опере» является Сабина Асадова. Именно она пригласила меня впервые в оперу и это была «Кармен». Кстати, я даже не представлял, что партия Эскамильо станет моей. Многие в детстве хотели стать актерами, и я не исключение. Только тогда привлекательным был кинематограф. Только вот его рабочий процесс связан с определенной спецификой, где актерская игра «застывает картинкой», да и главенствует техническая сторона. А в оперном искусстве все «на живую», даже при внешней похожести действие происходит по-новому. А волей режиссеров-постановщиков в настоящем времени материал переосмысляется. Что в апреле подтвердилось новой постановкой «Кармен» в современном прочтении, где образ тореадора был совершенно непривычен в глазах нашей публики. Рассуждая о первичности, можно сказать, что, впервые столкнувшись с ней на первом прослушивании либо отвергаешь всем существом, либо безоговорочно влюбляешься, становясь помешанным на этой теме. Так вот «мой первый раз» дал мне осознание, что опера - это мое! В ней синтез всего.

- Возможность реализовать вокальные данные?

- Петь я начинал с детства в церковном хоре, и часто слышал от родителей, что мне «медведь на ухо наступил». В девять-десять лет я не мог правильно воспроизвести ни одной ноты «В лесу родилась елочка». А сегодня исполняю многие из тех произведений, что в Азербайджане звучат впервые. Опера кардинально изменила мою жизнь, настолько я «заболел» ею. Ведь поначалу я хотел реализоваться в политологии, потому что эта стихия была созвучна моему нутру. Но опера, по своей сути, не меньшая политика и история. Правда учиться я начал, даже не имея особой музыкальной грамотности. Полгода я буквально вбивал в себя необходимые для поступления знания. Сегодня каждый раз с каждым спектаклем мои мечты становятся реальностью. Тот же Скарпиа был желаем… И возвращаясь, скажу, что актерство главное. Потому что петь можно по-разному. Ведь на голос влияют множество факторов, вкупе с волнением, которое всегда присутствует, какое бы количество выходов на сцену не было в биографии. Великие тоже переживали мандраж. Что нормально… Но в принципе, артистизм, в котором больше нашей человеческой эмоциональной индивидуальности, стоит на первом плане. Если ты статичен на сцене, никакое гениальное голосоведение в нынешнем времени не спасет.

- А как же традиционный оперный формат?

- В настоящее время все уже трактуется иначе. XXI век - другая историческая эпоха со своим зрительным запросом. У современного зрителя-слушателя есть неограниченные возможности цифровых платформ, где он может найти любые записи. На мой взгляд, приходя в оперу, человек должен получить не только хорошее пение. Артист на сцене должен грамотно и органично преподнести своего героя и те обстоятельства, в которых он существует на данный момент действия. Не всегда сидящие в зрительном зале знают итальянский, французский, немецкий языки. Потому только актерски оперный певец может и должен дать понять слушателям, о чем идет речь в дуэтах как минимум. Эмоциональная составляющая, владение мимикой и жестом - обязательная часть современного оперного спектакля.

- Случается, что некоторыми игнорируемая…

- Я понимаю многих оперных певцов, что петь и играть порой бывает сложно. Например, в опере «Паяцы» есть сцена насилия, где поет только мой герой. Так вот, выходя в партии Тонио, я понимал необходимость рассчитать свои силы в столь сложном эпизоде. На репетициях был постоянный поиск удобного положения для вокала, чтобы уже на зрителя вынести полноценный театральный «акт».

- Может здесь фактор партнера?

- Не скрою, у меня были сложные партнерши, диктовавшие свои условия ввиду каких-то личностных нюансов. Актерская профессия напрямую подразумевает определенные взаимодействия с противоположным полом. Даже попытки сымитировать какое-то действие зрителем «читаются на раз». И признаюсь честно, порой мне все-таки приходилось «входить в положение», учитывая менталитет части нашего общества. Но это все в ущерб, о котором я изначально предупреждаю и к чему отношусь крайне негативно. Я привык на сцене выкладываться максимально, вплоть до потери веса. Просьбы о несколько «щадящем режиме» воспринимаю сложно. Благо просьбы об уступках в моей сценической практике случались два-три раза. К счастью, мои нынешние партнерши выполняют режиссерские установки и готовы работать над совместными сценами, чтобы те выглядели естественно и органично по действию. Скажу больше, от своей супруги после «Тоски» и «Паяцев» я услышал, что, стоя за кулисами, она меня ненавидела. И ее слова были для меня похвалой. Ведь если любимый муж вызывает негативную реакцию, значит я справился с задачей.

- Вы ищете оправдания своим отрицательным героям?

- Если по персоналиям… Я играю в «Паяцах» Тонио с точки зрения, несколько со странностями, не от мира сего, неверно истолковавшего отношение партнерши по балаганному представлению и открывшего ей свои чувства, над которыми та жестоко осознано посмеялась. Что и привело моего героя от обиды к неприглядности попытки насилия. Тонио не Яго, тонко выстроивший интригу. Так что касаемо оправдания - если бы Недда вовремя остановилась, кровавой «La comedia è finita!» не произошло, что принимаю во внимание до момента, когда уже мой Тонио поглощается жаждой мести.

- Баритону в основном свойственно исполнять партии героев, далеких от положительных.

- Исключения-таки бывают, но в основной массе сложно отрицать, что баритоны, как правило, по сюжету несут отрицательные черты. И это для меня имеет особую привлекательность. Ввиду типа моего голоса я могу исполнять баритоновые и басовые партии. И вряд ли в моем «портфолио» появятся герои-любовники (Смеется), отдаваемые композиторами тенорам. Да и по-честному, мне не интересны они. На мой взгляд, их играть намного легче чисто технически, и для меня, в частности, выйти в таком образе нет особых ограничений. Тогда, как будучи по своей сути далеким от «негодяев», воплощать таких гораздо сложнее. Например, начальника тайной полиции Скарпиа в «Тоске», этакого «крестного отца во власти». Но с детства мне всегда нравилось преодолевать вызовы, получая удовольствие от процесса по сей день.